Наследие предков - Страница 101

101

— НЕ-ЕТ!!!

— Все понял! — Морской пехотинец ловко подхватил женщину и взвалил ее себе на плечи. Затем бросился к воротам. Рита билась в истерике и кричала, не желая оставлять своих друзей в месте, которое очень скоро станет эпицентром ядерного взрыва.

— Прощай, девочка моя… — Вздохнул Баграмян, глядя, как они исчезают за воротами.

— Дурак… — Пошептал Загорский. — Зачем. Уходи с ней… Ты ей нужен…

Тигран посмотрел на него и покачал головой.

— И на сколько тебя хватит, чтобы сдерживать рычаг? На десять минут? Этого мало, Саня. Этого мало даже с учетом дрезины. Они должны уйти далеко. Ты устанешь, я тебя заменю. А еще могут прорваться вирты через наши баррикады. Кто-то должен будет отстреливаться. Мы должны теперь прожить здесь максимум, сколько сможем.

— Я восхищаюсь тобой, Тигран… — покачал тот головой.

— Не пришлось бы, баранья твоя башка, если б ты не затеял эту дурацкую игру со смертью…

— Прости. Но так надо. Мы ведь перехитрим смерть. Мы уничтожим ее наследие. Она всегда была рядом. Всегда с нами. А мы ее перехитрили. — Загорский улыбнулся, и руки его задрожали сильнее.

— Дай мне, — Баграмян сжал руками рычаг. — Отдохни пока.

Александр вздохнул и отошел, взмахивая затекшими ладонями.

— Спасибо…

— Слабак, ты даже пяти минут не продержался. Я еще слышу, как Риточка кричит где-то там…

— Похоже, ты прав.

— Ну а теперь давай ты мне объяснишь свою выходку там, в комнате, которую ты запер…

Загорский сел на ящик с капсюлями и грустно уставился в пол.

— Вы там, как я понимаю, нашли останки двух людей…

— Я знаю, кто это, — кивнул Тигран.

— Вот как?

— Да. Ты так же запер Руслана и Лену?

Загорский молча кивнул.

— Зачем?

— Я любил ее. Всей душой. Безумно. Но любовь, особенно безответная, может человека превратить во что-то страшное… А она ведь любила Руслана… И я в порыве ревности… А потом запаниковал… Я понял, что не смогу в одиночку открыть ту дверь… И значит, они обречены. Я бросился бежать. Я хотел поскорее найти выход и позвать помощь. Но когда я выбрался… Я был на поверхности минут пять, и весь мир… все человечество… Господи… если у меня такой жуткий хаос творился в голове, когда я запер в ловушке двух людей, то что же творилась в мозгах тех, кто уничтожил все человечество? В общем, все померкло… Все забылось… А потом ты нашел тот фантик от шоколадного батончика… И дверь… И я все вспомнил. Я испугался. Дико испугался. Я не хотел, чтоб вы открывали дверь. Не знаю, чего я испугался больше. Того, что призраки моих друзей выскочат оттуда и отправят по кусочкам в ад. Или того, что вы сможете узнать правду о том, что я за человек. Или просто боялся сам себя. Вот и запер вас…

— А потом испугался, что не сможешь открыть, и побежал за помощью?

— Да, — вздохнув, кивнул Загорский.

— Я всегда подозревал, что ты долбанутый на всю голову отморозок. Так что зря ты переживал…

— Прости меня за то, что я тогда сделал.

— Слушай, Саня, может, найдем веревку какую-нибудь, да зафиксируем рычаг?

— И уйдем?

— Да.

— А где же твоя решимость?

— Я забыл Рите сказать кое-что.

— Я догадываюсь, что ты забыл ей сказать, — улыбнулся Александр. — Только вот нельзя оставлять устройство. Вирты рано или поздно выйдут из лаборатории, и у них будет атомная бомба.

— Ты думаешь, они настолько сообразительны, что все поймут?

— Они очень умны, Тигран. Посмотри вокруг. Здесь полный порядок. Вон на том станке работали совсем недавно. Что-то вытачивали. Вон пресс, на котором они делают свои кирасы. Я знаю… По крайней мере один из них умеет безумно долго находиться под водой… Я видел… Он преследовал меня, как будто всю жизнь… Нет Тигран. Ты уходи. А я останусь. Я поставлю в этом деле жирную точку.

Изнутри лаборатории стали раздаваться яростные стуки по забаррикадированной двери.

— Ну вот и все, брат. Теперь поздно рыпаться. Ладно, Сань подержи рычаг. Мне отлить надо перед смертью.

* * *

Над полигоном занялся рассвет. Слабый ветер продолжал дуть в сторону моря, и воздух на побережье, как это иногда бывало, сегодня пригоден для дыхания без масок. Над зданием ПУРа, места, откуда в былые времена руководители наблюдали за учениями морской пехоты, одиноко торчащем на побережье, развивался вражеский флаг. Засевшие там пулеметчики не давали поднять головы группе людей, засевших в глубоком и широком рву, вырытом тут давным-давно для оттока с полигона грунтовых вод в море.

— Боря, какого рожна ты приполз сюда? — зло проговорил Стечкин в адрес Колесникова, лежащего на склоне рва. Его голова и левый глаз были забинтованы. Забинтована и правая рука.

— Да я только одним глазком взглянуть, командир, — усмехнулся Борис.

— Ага. Последним, что ли? Ты лучше смотри, чтоб краб не подкрался.

— Они у точки высадки. Тысяча метров отсюда. Тут не так интересно. Мяса мало.

— Черт, ну где эта «Шилка»?

— Ей гусеницу перебило и оторвало «ленивец», — отозвался находившийся тут же младший сержант. — Долго ждать будем…

— Командир, ты что же, хочешь разбить наш ПУР «Шилкой», — покачал раненой головой капитан. — Нехорошо как-то.

— А ты что предлагаешь? — Зло проговорил майор, — Никита, передай по рации, чтоб БТР сюда гнали. Из КПВТ их снимем.

— Села рация, командир.

— Да вашу ж мать!

— Товарищ гвардии майор, у меня другое предложение.

— Какое Альф?

— Я по дюнам зайду со стороны моря и поднимусь на ПУР. Их всего двое. Я справлюсь.

101