Наследие предков - Страница 92

— Слушаюсь, господин центурион, — кивнул переводчик, быстро натягивая респиратор.

Торопливо выполняя команду, он выскочил из «Пираньи» и направился к бронемашине русских. На сей раз она выглядела иначе. Заметно меньше других. И не на четырех осях, а всего на двух.

По бортам люков не было. Значит, только на крыше корпуса. Переводчик взобрался на бронемашину и постучал прикладом «Штурмгевера» по одному из люков.

— Эй! Русские! Чего вы ждете?! — крикнул он.

Люк открылся. В ней показался довольно мощного телосложения седой человек с недобрыми серыми глазами.

— А чего вы ждете, нерусские? — прорычал он.

— Вы приехали на переговоры? Так идем!

— Переговоры пройдут в нашей машине. Гарантия того, что на этот раз вы нас не взорвете.

— Так неприемлемо! — замотал головой Мигель.

— Тогда можешь катиться в задницу своего центуриона. Ты меня понял, или на пальцах показать?

Переводчик задумался на несколько мгновений. Затем произнес:

— Хорошо. Ждите ответ.

И он, спрыгнув с БРДМ, направился к своей бронемашине.

Шестаков закрыл люк и уселся на свое водительское место. Затем повернул голову на своего единственного попутчика. Тот сидел, облаченный в ОЗК и противогаз, и молчал.

Через несколько минут стук по люку повторился. Прапорщик открыл его. Там была все та же физиономия в респираторе.

— Я уполномочен вести переговоры, — произнес переводчик.

— Ну залазь, — ухмыльнулся Шестаков, освобождая место врагу и пересаживаясь на ближайшее сидение.

— Что, побоялся твой командир сам прийти, да? — произнес он, когда Мигель уселся на место механика-водителя и закрыл за собой люк.

— Наш командир не боится, — строго отозвался переводчик и бросил косой взгляд на человека в противогазе.

— Ну ладно. Чего вам надо? И что вы хотите за освобождение наших людей?

— Вашей капитуляции.

— Вот как? — поднял брови прапорщик. — А не слишком ли?

— Это цена жизни вашего командира и еще трех человек. И цена вашей спокойной жизни. Вы сложите оружие и пустите нас в свой бункер. Вы дадите нам доступ к тому туннелю.

— Другими словами, вы хотите завладеть нашим оружием. Нашей техникой. Нашим жилищем. А людей поработить?

— Мы гарантируем жизнь каждому из вас на условиях непротивления. Это лучшая цена за ваш покой и мирный труд на славу наших общих интересов.

— Кто-то уже такое говорил моей стране и моему народу, давным-давно. Знаешь, что с ним стало?

— Что?

— Он отравил свою собаку и жену, а потом застрелился.

— Не в вашем положении нам угрожать.

— Да, но вы забыли, что у нас тоже находится в плену ваш человек. Вы понимаете, что его жизнь в сложившихся обстоятельствах в опасности?

— Пауль Рохес? — переводчик покачал головой, усмехнувшись. — Он солдат. И это война. Солдатами жертвуют. Я сомневаюсь, что жизнь одного нашего солдата в этих обстоятельствах для вас будет ценнее жизни двух ваших, да еще и двух офицеров впридачу. А он, Рохес, если нужно, достойно примет смерть от ваших рук.

— То есть его судьба на этих переговорах не обсуждается?

— На этих переговорах обсуждается ваша капитуляция. Это ультиматум.

— Понятно, — кивнул Шестаков. — Значит, так. Вы должны понимать, что у меня нет того авторитета, что был у майора Стечкина, который теперь в вашем плену. И я не знаю, смогу ли всех убедить сложить оружие. Мне нужно время.

— Мы это понимаем, и окончательный ответ ждем от вас через два часа на этом месте.

— Два часа? — Шестаков улыбнулся. — Думаю, мне этого времени хватит.

— Тогда до встречи, — Мигель открыл люк и вылез наружу.

Прапорщик снова занял место водителя, завел двигатель и направил машину обратно в Красноторовку. Выжимая из БРДМ максимум возможной на пересеченной местности скорости, он вдруг остановился, резко сорвал со своего попутчика противогаз и легонько ударил его по лицу.

— Ну что, придурок! Слышал?! Ты слышал?! Они тебя слили! Ты для них уже мертвец! Ты понял меня?!

Пауль Рохес молча потер рукой ушибленное лицо и шмыгнул носом.

— Да, я слышал, — тихо произнес он.

— Вот то-то же. А мы за своих парней будем драться. И ответ твои подельнички получат точно в срок.

* * *

— Ну, твою выходку мы обсудим позже. Крепко так обсудим. По-мужски.

— Тигран, — виновато вздохнул Загорский. — Послушай. Я потом вернулся. Ну, бес в меня вселился…

— Бес, говоришь? Так я знаю один древний способ экзорцизма. Развальцую тебе одно нежное место большим тупым предметом. Бес оттуда и выскочит…

— Господи, Тигран, что за гадость такая? — поморщилась Рита.

— Потом увидишь. В этой процедуре доктор понадобится кстати…

— Прекрати уже…

— Ладно, — Тигран махнул рукой. — Оставим это на потом. Ну ты вернулся, ушлепок, и что дальше?

— Дверь уже была открыта. Дрезины на месте не было. А я нашел железнодорожный туннель и другую дрезину, ручную.

— Так. Ну и?

— Возле нее ошивался этот… Такой же… Вирт. Я его грохнул из пистолета… Послушай, Тигран. Я знаю, где «Валгалла». Я нашел в одном помещении схему и разобрался в ней.

— Она у тебя с собой? — спросил Баграмян.

— Нет. Она на стенде. Ее не снять. Не бумажная она. Но я набросал… Короче, слушай. Помнишь тот заваленный туннель, где радиация?

— Еще бы не помнить! — хмыкнул Тигран. — Утекали оттуда, как сайгаки.

— Так вот. Там был склад авиационных бомб. Предполагаю, судя по расположению, что этот склад снабжал аэродром Зеерапен.