Наследие предков - Страница 34

«Установите текущую дату».

Какая сухая и бездумная просьба. А существует ли вообще сейчас эта дата, и есть ли в ней смысл? В раскладке даты месяц и день были по нулям. А вот год стоял 2010-й. Видимо, тогда и был собран сей прибор. Вспоминая, как когда-то он пользовался такими вещами, как чем-то само собой разумеющимся, Загорский осторожно ткнул пальцем в навигационные клавиши. 2011… Еще раз. 2012… 2013… Он прикрыл глаза и сделал глубокий вдох. Кто-нибудь думал о том, что ждет их в будущем? Кто-нибудь видел себя лишенным всех этих безделушек и других благ цивилизации и прячущимся от действительности в подземных норах? 15, 16, 17… «Где календари всех этих промотанных тленом и пеплом лихих годин? Где те, кто придумал все эти милые безделушки? Где те, кто ими пользовался и торговал? Где наши жизни?..»

2033.

— Вот тебе текущая дата, — прошептал рамке Александр. — Довольна? Посмотри вокруг. Нравится тебе все это? Нет? Мне тоже.

Но это еще не все. Оставалось самое главное. Он извлек из безжизненного серебристого фотоаппарата Лены Бергер карту памяти. Поднес к слоту картридера электронной рамки и застыл. Выдержит его разум и сердце то, что, быть может, эта карточка не работает и его надежда на мимолетное путешествие в иное прошлое рухнет? Или нет… Выдержит ли его сердце образов того прошлого, что было сожжено и застыло в расплавленных камнях эпицентров термоядерных ударов навечно?

Он поджал губы и вставил карту памяти в рамку.

«Обнаружен съемный носитель, — возвестила рамка. — Идет загрузка. Подождите».

— Я столько лет ждал, — прошептал Александр. — А сейчас будто и не было этих лет…

И прошлое набросилось на него ярким и беспощадным потоком разноцветных, подсвеченных пикселей, собирающих мозаику утраченного. Невероятно яркие, непривычные, забытые тона. Сочная зелень! Голубое небо! Румяные, улыбающиеся лица! Образы недоступного рая, дразнящие грешников, брошенных в ад настоящего. Узрите грешники! Это — рай! И будь вы праведней, добрее, честнее, вы бы жили в раю! Но вы все уничтожили! Так смотрите и плачьте!

И Саша заплакал. Он вдруг только сейчас осознал со всей ясностью, насколько до безумия мазохистским было его желание оживить эту карту памяти с сохраненными на ней кадрами сожженного рая и той счастливой жизни, живя в которой люди и не думали, что это рай и что они счастливы и живы. И только сейчас все встало на свои места.

Он листал кадры и не мог остановиться, хотя не было еще в этом новом времени сожженного мира ничего, что доставляло бы ему такую жгучую, пронзающую все тело и разрывающую сердце боль, как эти невыносимо яркие и пестрые кадры той жизни.

Родная школа № 2 на улице Гагарина. Фонтаны на площади Победы. Храм и его сверкающие купола. Вот они, его сгинувшие одноклассники. Вот Руслан Махеев и Лена Бергер фотографируются вместе возле музейной подлодки у дворца спорта «Юность». А это Ленка вскинула руки и улыбается, позируя с эстакадного моста на фоне кафедрального собора. А вот они всем классом у «Королевских ворот». Саша с ужасом понял, что он совершенно не может узнать себя на этих фотографиях. Тот паренек в очках с постоянно серьезным лицом? Почти без улыбок. Да это он, но… Это ведь невероятно, что это он в яркий солнечный день под голубым небом среди счастливых и не бледных людей, находящихся на поверхности. А вот у «Эпицентра» — торгового центра с названием, всю дикую беспощадность которого осознаешь только сейчас. И он снова себя не может узнать. А вот красивая, ярко напоминающая о былом Кенигсберге воссозданная «Рыбацкая деревня» на берегу Прегеля. А вот его друзья возле напоминания о другом прошлом. У памятника Калинину, что стоял возле Южного вокзала. А вот и Пятый форт. Лена фотографировала одну из множества реконструкций штурма города. Смеющиеся участники постановки в советской форме и униформе вермахта. Позируют все в обнимку. Наконец очередь дошла и до тех фотографий, которые Лена делала в тот самый день, когда они спустились в подземные казематы. Как оказалось, навсегда. Темные и мрачные фотографии со скудной гаммой цветов. Но насколько они ярче и прекрасней, чем то, что есть сейчас! Хотя миру оставалось тогда всего несколько дней. А это что за рожа? Да это же Егорка Хрусталев! Да! Загорский вспомнил, как он светил фонарем на Ленкин зад, как она развернулась и, нажав кнопку фотоаппарата, сверкнула ему прямо в лицо вспышкой. А фотография ведь осталась…

Саша зажал рот ладонью, потому что чувствовал: не сделай он этого, и зарыдает так громко, что будет слышно всюду в этом подземелье, населенном остатками людей, даже не подозревающих, что рядом с ними из экрана фоторамки хлынуло яркое и счастливое прошлое.

Физиономия Хрусталева занимала большую часть фотографии и оказалась совсем засвечена близким импульсом вспышки. Были видны только его выпученные от неожиданности глаза с темными колодцами зрачков и точки веснушек на искаженном и вытянутом близкой перспективой лице. А фон совершенно черный. Но…

Александр вдруг стал резко вытирать слезы, лившиеся из глаз, двумя руками и снова уставился на фото. Там, во мраке, за спиной Егора… Здесь же можно увеличить фотографию? Да, кажется, вот эта кнопка… Увеличить. Еще. Что?!

Он вдруг вскочил, словно под ним взорвалась бомба. Подпрыгнул, одним движением сшиб свой стул и оказался на кровати. И теперь все вокруг действительно слышали, как он заорал. Ведь за спиной засвеченного вспышкой Егора Хрусталева во мраке подземелья было ОНО! И тот самый страшный серый лик с огромными провалами пустых глазниц, подобный черепу… То же самое нечто, что медленно выплывало из глубин колодца, от которого он совсем недавно бежал, объятый граничащим с безумием ужасом.