Наследие предков - Страница 103

103

Однако атомного взрыва не последовало. Тигран резко повернул голову. Загорский судорожно продолжал сжимать рычаг и истерически хохотал.

— Что?! Что такое?! Отпускай!

— Они ведь еще не здесь?! — Александр глянул через плечо за спину, на то, как из пролома вываливаются могучие туши виртов. — У нас еще есть время, брат!!! — еще сильней расхохотался он. — Еще десять секунд поживем!

— Отпускай, придурок!

— Девять!

— Отпускай же, ну!

— Восемь! Семь! Четыре… Ой! Шесть, пять!

— Достал уже, — прорычал Тигран и шагнул к Загорскому.

И вдруг, позади, со стороны ворот, за которыми уже давно скрылись Бурков и Рита, раздался звук автоматных и пулеметных выстрелов. Тигран вздрогнул и резко повернулся. В цех из метротуннеля вбегали облаченные в черную парадную форму морские пехотинцы. Несколько кинулись сразу к ним. Среди них и Бурков.

— Вот она! — крикнул он, указывая на атомное устройство своим товарищам.

— Понятно! Вы можете еще сдерживать рычаг?! — крикнул пехотинец.

— Да! — часто закивал Александр.

— Потерпите пару минут! Мы сейчас зачистим цех и поможем!

— Хорошо!

Тигран теперь был в полной растерянности. Он с недоумением и одновременно какой-то невероятной теплотой смотрел на волны русских солдат, вливающихся в помещение. А вот солдат как-то странно одетый. В иноземный камуфляж и германскую каску. Он тоже был вооружен и помогал морпехам.

— Это что за клоун? — растерянно спросил Тигран у Буркова.

— А, это Пауль Рохес. Чилиец. Он с нами теперь! Ладно, я побежал! Держите рычаг!

— Ага…

Жутко было теперь даже допустить мысль, что пару минут назад они готовы были, да и собирались, привести в действие эту адскую машину и столкнуть в ее недрах два урановых цилиндра, провоцируя ядерную реакцию. Если бы это случилось, то они погубили бы не только себя и проклятых виртов…

Последний, кто вошел в цех, являлся женщиной. Тигран бросился к ней.

— Маргарита Казимировна! — улыбнулся он, сдерживая подкатывающие к глазам слезы. — Я мог бы догадаться!

— Да, Тигран Суренович, — смеялась сквозь слезы Рита. — Вы так долго продержались… Восемь часов…

— Восемь часов?! — не веря своим ушам, воскликнул Тигран.

Перед смертью действительно не надышишься. Эти часы казались лишь какими-то ничтожными минутами, пролетевшими в ожидании неминуемой смерти.

— Прости, что так долго… Я как могла… Я делала все, что могла… Ты ведь чувствовал… Ты чувствовал… — плакала Рита. — И дождался меня!..

Она вдруг накинулась на него, крепко обхватив за шею.

— Живой… Живой мой Тигр! — бормотала она, жадно целуя. — Так просто отделаться от меня хотел?.. Не-е-ет… Никуда… Никуда теперь не денешься… Ты мой… Не отпущу больше… НИКОГДА!

— Я люблю тебя, Рита…

Морские пехотинцы загнали виртов обратно в лабораторию и стали занимать позиции уже рядом с проломом в стене. Пауль Рохес отстал. Он повернулся и смотрел на эту обнимающуюся парочку. И улыбался…

— Я больше не могу держать этот рычаг, вашу мать! — заорал Загорский.

— Тебе и не надо, — усмехнулся Бурков, заменив его руки своими. — Отдыхай.

Эпилог

Ленивые волны тихо шелестели под желтоватым туманом, который восточный ветер по-прежнему сдерживал над морем, не давая заволакивать побережье своими ядовитыми парами. Александр Загорский с грустью смотрел на свежий крест, установленный на этом холме в память о погибших во взорванном бронетранспортере бойцах. Затем повернулся и устремил свой взор в Балтийское море. Сделал глубокий вдох, пока еще нет яда и можно так поступить. Говорят, что насыщенный йодом морской ветер полезен для тех, кто имел дело с радиацией. А он имел с ней дело. Пусть и недолгим был контакт с двумя урановыми цилиндрами, но все же контакт был. Странно как-то об этом переживать, после того, как готов был взорвать атомную бомбу и себя вместе с ней. Загорский вздохнул и тут же пригнулся от внезапной затрещины.

— Какого черта?! — он резко обернулся и увидел Тиграна. — Это еще за что?!

— За то, что обманул меня, чертов придурок! — зло проговорил Баграмян.

— В каком смысле?!

— В той трубе были пазы, через которые можно было извлечь урановые болванки. Но ты ее перевернул, чтоб мы подумали, будто они уже не извлекаемы! Объясни мне, ненормальный, что в твоей башке вообще творится?!

Александр отвернулся и снова уставился на море.

— Я все правильно сделал… Я даже жалею, что не взорвал ее.

— Это еще почему?

— Да потому, что и бомба теперь цела, и лаборатория, и цех. И где-то у Пятого форта закопаны еще заготовки для бомб.

— Но теперь все это в руках наших морпехов!

— И что, Тигран? Кем бы ни был человек… Хороший ли, плохой… Такие вещи, это соблазн. Страшный соблазн могущества, власти и убийства. Истребления… Синдром указательного пальца. Если в твоей руке оружие и палец на спусковом крючке, то тебя обуревает желание этот крючок нажать. И ведь нажмешь, рано или поздно. Надо было все взорвать. Зря я медлил.

— Не зря, Саня. Надо жить. Я поговорю с Павлом Васильевичем. Он и сам склоняется к тому, что надо покончить с этим наследием раз и на всегда. Не волнуйся.

Загорский повернулся, бросил на Баграмяна взгляд и, вздохнув, кивнул.

— Надеюсь, брат. А где Рита?

— Раненых много. Не до нас ей сейчас.

— Понятно. А что с пленными будет?

— Стечкин сказал, будем перевоспитывать. Убивать он никого не хочет. И так уже… Столько крови.

— А склавены? Что с ними будет, Тигран?

103